Лестница из терновника-3. Прогрессоры - Страница 20

Князь коснулся плеча Ри-Ё кончиками пальцев.

- У тебя такое лицо, будто ты присутствуешь на похоронах, Най, - сказал он, смеясь. - Не переживай так. Третий - не сирота, слава Небесам, о нём есть кому позаботиться. Мать разговаривала с Господином Хе-И. Его единственный сын, последняя надежда рода, будет рубиться с Третьим, думая о сохранности его тела больше, чем о сохранности собственного, уверяю тебя. Он симпатичный парень, этот Ну-Эр из Семьи Хе-И, очень спокойный... а Третий рождён продуть поединок, ты, мне кажется, догадался...

Ри-Ё кивнул. Да, так и должно быть. Очень хорошо. Надо порадоваться. Снова кивнул и попытался улыбнуться. Князь сказал с сожалением:

- Третьему не следовало писать тебе писем, Най, прости его. Он вообразил себя романтическим героем - и, разумеется, не подумал о твоих чувствах. Я знаю, тебе досталось от аристократов... ни за что... Большей частью высокородные просто не берут чувств плебеев в расчёт, но в данном конкретном случае... Третий - вовсе не такой мерзавец, как может показаться. Дуралей просто. Дуралей с романтической блажью в голове.

У Ри-Ё хватило сил улыбнуться по-настоящему.

- Видите ли, Уважаемый Господин Л-Та, - сказал он, стараясь быть великолепно непринуждённым, как юные придворные кавалеры, - ваш Третий Брат, конечно, не совершал никаких опрометчивых поступков. Он просто развлекался, пытаясь научить меня салонному стихосложению... а потом убедился, что ремесло даётся мне лучше, чем светский лоск. Вот и всё.

- Жаль, что ты не аристократ, Най, - задумчиво сказал Князь. - Каким бы был аристократом... лучше многих здешних фанфаронов, шикарных и пустоголовых... Можешь рассчитывать на меня, если что.

Ри-Ё ритуально поклонился, забрал седельные сумки и ушёл. Он шёл, держа на лице нейтральную мину, как маску на палочке - и только в покоях Учителя разрешил себе бросить сумки на пол, кинуться на постель и кусать пальцы.

Мир - несправедлив. Жесток и несправедлив.

И-Цу - предал. Да, скажут иначе, но не Ри-Ё предал И-Цу, а наоборот. Если ты считаешь кого-то другом, наречённым, Официальным Партнёром - разве поверишь в злую и грязную ложь о нём? Разве И-Цу плохо знал Ри-Ё? Как он легко отказался... стоило его родителям приказать - и он отказался, не сочтя необходимым даже поговорить или ответить на письмо. И бесполезно говорить, что сам Ри-Ё никогда не поступил бы так. Будь со своим другом - хоть вдвоём против целого мира. Верь любимому... Да какая разница!

Уважаемый Господин Ма-И...

Князь Ма-И...

Хорошо поиграли? Обоим - больно. Нет сил в чём-то его обвинять, подозревать, да и злиться... как Букашка может принять всерьёз слишком любезные слова Звезды? Стихи на веере, пришедшиеся близко к сердцу... сам виноват.

К приходу Учителя Ри-Ё успел взять себя в руки. Когда человек приходит в мир, никто ему справедливости и не обещает. Просто - нет судьбы.

И глядя, как Учитель пишет письмо, Ри-Ё думал о нём с нежной признательностью. Двор мог сколько угодно болтать, что Учитель - чужак и урод; никто из придворных болтунов даже изобразить не сможет такого бескорыстного благородства. Те, кто знает Учителя близко - Государыня, умный и злой насмешник Господин Ча, Князья Л-Та, чудесная девчонка Ви-Э - никогда не отзывались о нём непочтительно за глаза.

Он - вовсе не урод, хотя сам, кажется, верит в то, что безобразен. Боится связывать себя любовью. Но - не урод. Просто - немолод, не породист, как многие в Столице. Зато добр и умён - разве это меньше, чем смазливое лицо?

У него ведь тоже нет судьбы, как и у Ри-Ё... и он ни разу не высказывал сожалений вслух. Как же можно распускать при нём сопли?

Ри-Ё решил делать то, что надлежит - и будь, что будет. От прежней жизни всё равно остались только осколки - осколки иллюзий, осколки цветного стекла в пятнах крови...

В этом походе говорили по-лянчински.

Ри-Ё две луны подряд так часто слышал эту речь, что понимал - с пятого на десятое, без оттенков и тонкостей, но смысл схватывал. Говорить мучительно стеснялся. Слыша, как лянчинцы коверкают его язык, Ри-Ё легко представлял себе, как будет выглядеть его собственная попытка заговорить с ними на языке юга. Смешно и глупо как минимум. Ри-Ё не хотел быть смешным и глупым в глазах южан, в особенности - жестоких и заносчивых лянчинских аристократов.

Поэтому разговаривал он лишь с Учителем и Господами Ча и Л-Та. Или молчал. Только слушал. До тех пор, пока в приграничной деревушке, на постоялом дворе, не объявился Господин Дин-Ли и освобождённые военнопленные с юга.

Изнанка войны - вот как Ри-Ё это увидел. Изнанка северных побед - так даже вернее.

Север возвращал Югу рабынь. Вернее, Государь возвращал солдат Принцу Эткуру - у которого хватило храбрости, дерзости и наглости заключить с Кши-На мирный договор от собственного имени, против воли Льва, Государя Лянчина. Так говорили при дворе в Тай-Е - Ри-Ё надо было ослепнуть и оглохнуть, чтобы не слышать.

О Принце Эткуру говорили, что он предал интересы собственной страны ради северной женщины. Что он восхищён Кши-На. Что он ненавидит собственного отца и метит на трон в обход законных наследников. Что он безумен, что он слишком умён для южного варвара, что он считает Государя Кши-На своим личным другом, что ему было приказано убить собственного брата... И всё это было обычной смесью искажённых слухов, лжи и сплетен.

Ри-Ё никогда прежде не пытался разобраться в политике, но всегда разбирался в людях. Принц Эткуру казался ему усталым, нервным и не слишком-то сильным духом. Большого ума в нём не замечалось, но и безумным принц явно не был. И ещё: Эткуру не шёл против ветра - просто его ветер переменился. Ви-Э выглядела сильной и разумной не по годам - но Ри-Ё не мог представить себе отчаянную актриску в роли провокатора международного масштаба.