Лестница из терновника-3. Прогрессоры - Страница 72

Я демонически хохочу.

- О! Моя эмоциональная травма! Рашпиль уговаривал Резникова! Барышня, вы меня уничтожили! Антон Семеныч считает меня одним из лучших резидентов Общества, а ты пытаешься...

- Коля, - тихо говорит Марина, - послушай, пожалуйста. Если можешь.

Я ловлю себя на желании обхватить себя руками, как абориген, не желающий ничего слышать. Усилием воли сую пальцы за ремень.

- Ладно. Готов внимать любому бреду.

- Я читала твоё личное дело, - говорит Марина виновато. - На всякий случай. Дядя Ваня не исключал возможности нашей совместной работы, поэтому... в общем, я знаю. Знаю, что твой отец погиб в результате непрофессиональных действий его напарника-комконовца. Знаю, что ты фанатически любишь этнографию, что ты продолжаешь династию, и что тебя ещё в университете пытались убедить поменять специализацию - но ты упёрся... из-за отца. И потом - тебе претили любые намёки на использование контактов с ксеноморфами в практических целях. Ты хотел заниматься чистой наукой.

- Да, я упёрся. Я - упрямый осёл. Дальше что?

- Дальше ты развёлся, - говорит Марина еле слышно. - И, судя по досье, у тебя были веские причины.

- Я - женоненавистник, - констатирую я. - Никаких причин не было, я бросил её просто так. Из страсти к мучительству. А ещё я лично сжёг Джордано Бруно, бомбил Хиросиму и мечтал отравить вашего шефа. Дальше?

- Ты улетел с Земли с облегчением, - продолжает Марина. - С головой ушёл в работу. Был поразительно успешен на Шиенне. Твоя миссия была прекращена из-за нервного срыва - в результате непрофессиональных действий куратора ты потерял основной объект...

Такое чувство, что плеснули кипятком в лицо. В мозгу - стремительно прокрученный видеоролик: каморка на чердаке, фестоны паутины, стена в бурых потёках, к стене прислонена законченная картина, с которой прямо ко мне тянет тонкие пальцы нервный и дивный лучезарный шиеннский ангел. И - помятая растерянная физиономия в порезах от неумелого бритья, больные глаза под опухшими веками: "Ты ещё немного не уходи, Николь..."

Я с усилием проглатываю ком в горле.

- Вот, - говорю я, стискивая кулаки. - Вот весь КомКон в одной фразе. Я "потерял основной объект". Демченко повёл себя как последний мерзавец, он убил Линку, просто убил. Всё равно, что ножом пырнул. А я всего лишь врезал ему по морде. Я ударил подлеца и убийцу, да. И вот как вы это называете: "нервный срыв вследствие потери основного объекта"!

Марина молчит и ёжится.

- Я подал рапорт о возвращении, - говорю я, - потому что не мог смотреть аборигенам в глаза. Один из моих соотечественников убил гениальнейшего художника их эпохи, которому я имел честь быть другом - разумеется, я ощутил себя оккупантом. Пособником убийц. Мне было стыдно, что я землянин.

- Демченко пожизненно дисквалифицирован, - говорит Марина глухо.

- Это что-нибудь исправило? Вернуло Линку? Оправдывает землян?

Марина закручивает шнурки корсажа в тугие спиральки, сама того не замечая.

- Смерти, конечно, ничто не исправит, - говорит она. - Но я бы, всё-таки, вспомнила несколько обстоятельств, смягчающих вину Демченко.

- Ага. Я читал. Объект, антропоид Шиенны, гражданин страны Нагулар, Офри Линка, по факту являлся наркоманом, истериком и аморальной личностью. Я ничего не забыл? Демченко тоже ничего не забыл упомянуть? Твои коллеги пытались объяснить мне, что поведение Линки было якобы совершенно непредсказуемо - а один умник решил, что с собой он покончил по пьяни. Ни с того, ни с сего. Неспровоцированно. Белая горячка, а?

- Тебя не убедили.

- Они Линку не знали. Он был страшно одинок, глубоко несчастен, боялся людей и тянулся к ним, пил, чтобы побороть страх - и создал первую на Шиенне теорию перспективы. Ты видела его работы?

Марина кивает.

- Перед смертью выпил, чтобы хватило духу. Он был не из героев, Линка, это правда. Дико боялся, больше смерти боялся потерять лицо перед землянами - только землянам и верил, в нашем обществе мог немного расслабиться... а этот скот Демченко отменно ему показал, что лицо-то уже потеряно... И Линка умер, думая, что его не предали даже, а просто побрезговали... в двадцать восемь лет, чёрт бы вас побрал, КомКон... и перед смертью меня он наверняка тоже считал предателем...

Тут я замечаю, что Марина кусает губы и не знает, куда деть глаза. Скидываю обороты.

- Ладно. Будем считать, что у меня нервный срыв.

- На Земле тебе было очень плохо? - говорит Марина.

Внутри что-то разжимается.

- Да. Тошно. Стыдно. Тяжко. Чтобы не жевать сопли, надо было что-то делать - и я начал изучать Нги-Унг-Лян. Быстро понял, что страшно хочу работать здесь - потому, что Нги считали заколдованным местом и потому, что слишком многие болтали всякую пошлую чушь.

- Чтобы предотвратить, что сможешь? - кивает Марина. - Помочь, спасти, изменить к лучшему? В особенности - если видишь, что твои предшественники делают ошибку за ошибкой?

- Да. Мои предшественники лажали по полной программе... А расскажи-ка мне про Мерзлякова. Как вышло, что вы - мало того, что дали его убить, так ещё и труп оставили местным учёным?

Марина неожиданно улыбается.

- Ты чего?

- Живой профессиональный интерес. Тебе лучше? Выговорился?

Я усмехаюсь.

- Отработалась? Общаешься со мной, как с ксеноморфом...

Марина смотрит так тепло, что у меня перехватывает дыхание.

- Свой среди чужих, чужой среди своих... Давно хотела с тобой работать. Я тобой восхищаюсь, Дуров. Знаешь, как? Ты, даже не зная истинных целей миссии, на одной интуиции делаешь то, что надо. Ты вправду - один из лучших наших агентов влияния, ты везучий, феерически везучий! Мы изо всех сил старались тебе помочь, дядя Ваня считал, что тебе ни в коем случае нельзя чувствовать неуверенность в себе - и вся наша команда была готова делать тебе носорога, играть фашистов, террористов, инквизиторов и вивисекторов, лишь бы ты чувствовал себя совершенно правым.